ГБУ ДО КО ЦТТ

Задание №4 для обучающихся объединения "Судовое моделирование"

Давайте, проведем время с пользой! Продолжим знакомство с нашими известными земляками.

Геннадий Иванович Невельской

Г. И. Невельской —  адмирал, член ученого отделения морского технического комитета, один из крупных деятелей по исследованию и присвоению Амурского края и острова Сахалина.

Геннадий Иванович Невельской родился 25-го ноября 1813 г. в Солигаличском уезде Костромской губернии и происходил из старинной дворянской семьи. На шестнадцатом году Геннадий Невельской был помещен в морской кадетский корпус, а в январе 1831 года, произведенный в гардемарины, плавал на корабле "Великий Князь Михаил" между Кронштадтом, Либавой и Данцигом, а затем на "Кульме" крейсировал у Красной горки.

Произведенный 21-го декабря 1832 года в мичмана, Невельской тогда же был прикомандирован к офицерским классам, где и продолжал свое морское образование. Далее, в течение трех следующих лет он плавал на разных кораблях по Финскому заливу и Балтийскому морю.

Произведенный затем в лейтенанты, Невельской сначала на фрегате "Беллона", а затем на фрегате "Аврора" совершил несколько плаваний с великим князем Константином Николаевичем и одно время был его руководителем в морских науках. В 1844 г. он совершил более отдаленное плавание — из Кронштадта в Архангельск, а в 1845—1846 гг. плавал на корабле "Ингерманланд" по Средиземному морю. Во время плаваний Геннадий Невельской в свободное от служебных занятий время посвящал изучению восточной Азии, ее берегов и омывающих их вод по тем материалам, какие ему удавалось находить в русской и иностранной литературе. Тогда же у него зародилось и желание отправиться в экспедицию на Дальний Восток для исследования Амурского лимана.

Дело в том, что все более ранние исследователи отрицали возможность судоходства по Амуру для судов с осадкой более пяти футов, самый же лиман считали доступным лишь для судов не более шестнадцати футов углубления, почему и император Николай I высказал об Амуре следующее мнение: "Для чего нам эта река, когда ныне уже положительно доказано, что входить в ее устье могут только одни лодки". Вместе с тем император высказал и нежелание дальнейших попыток к исследованию этой реки.

Во время изучения Амура и его лимана, Невельской пришел к убеждению в ошибочности этих заключений. Но самому ему отправиться на Восток пришлось не скоро. Лишь в 1846 г., произведенный в капитан-лейтенанты и назначенный командиром строившегося военного транспорта "Байкал", предназначавшегося для доставки в Охотск и Петропавловск провианта и других грузов, Невельской решил воспользоваться предстоящим плаванием для исследования р. Амура и его лимана. Хотя, в высших правительственных сферах в то время и существовало вполне определенное мнение о несудоходности Амура и о ненужности новых исследований; к тому же вопрос об Амуре имел и политический характер, ввиду чего предпринять что-либо без согласия министерства иностранных дел было бы очень рискованно. Невельской изложил свой взгляд на реку Амур тогдашнему начальнику главного морского штаба кн. А. С. Меньшикову, который отнесся к плану Геннадия Ивановича вполне сочувственно и посоветовал ему обратиться к графу Н. Н. Муравьеву, тогда только что назначенному генерал-губернатором Восточной Сибири. Муравьев, находившийся в Петербурге, обещал ему широкое содействие; кн. Меньшиков согласился на свой риск дать Невельскому инструкцию осмотреть юго-восточный берег Охотского моря между теми местами, которые были определены и усмотрены прежними мореплавателями. После этого, сдав транспорт в Охотске, Невельской с офицерами должен был вернуться в Петербург. Вместе с тем касательно Амура князь сказал, что хотя без Высочайшего разрешения нельзя предпринимать нового исследования, но если осмотр будет произведен "случайно" и без всяких несчастий, то может быть это пройдет для него благополучно. Получив такие неопределенные инструкции, где вся ответственность должна была пасть на него, Невельской, однако, не пал духом и решил привести в исполнение свою заветную мысль. 21-го августа 1848 г. он вышел из Кронштадта, не дожидаясь более обстоятельной инструкции, проект которой был составлен и отправлен Невельским гр. Муравьеву.

По пути он посетил Портсмут, Рио-де-Жанейро и Вальпарайзо и в начале мая 1849 года прибыл в Петропавловск, где сдал привезенный груз. Между тем, вслед за отъездом на Восток, был поднят вопрос об Амуре в правительственных сферах и в январе 1849 года Высочайше утвержден особый комитет по этому вопросу. Комитет, действовавший согласно с планами тогдашнего министра иностранных дел гр. Нессельроде, признал необходимым соблюдать чрезвычайную осторожность, и хотя считал желательным, чтобы левый берег устья реки Амура и лежащая напротив часть острова Сахалина не были заняты никакой посторонней державой, но в то же время был решительно против занятия каких-либо пунктов в указанной местности нашей военной силой, опасаясь, чтобы это не вызвало осложнений с Китаем и Японией.

Геннадий Иванович, выйдя со своим транспортом "Байкал" из Петропавловска, 24-го июня бросил якорь у мыса Головачева и послал к тому мысу две шлюпки с лейтенантом Гревенсом и мичманом Гейсмаром. Исследования этих офицеров выяснили, что входа в Амурский лиман около этого мыса не существует, а потому, произведя опись берега, Невельской на другой же день пошел к противоположному материковому берегу. После целого ряда промеров и поисков Невельской, наконец, удалось найти (26-го июня) вход в Амурский лиман, где он и стал на якорь. Таким образом, ошибочность мнения, высказанного столь авторитетными мореплавателями, как Лаперуз, Браутон, Крузенштерн и др., о недоступности Амурского лимана для мореходных судов, была доказана, и оставалось только выяснить, насколько лиман и устье реки Амура могут быть пригодны для плавания больших морских судов.

Не имея возможности сделать точную опись всего лимана, занимающего около 2000 квадратных верст, Невельской решил исследовать на гребных судах лишь северную часть этого лимана, и 10-го июля с тремя офицерами, доктором и 14-ю нижними чинами на трех шлюпках пошел по лиману, захватив с собой провизии на три недели. После чрезвычайно трудного плавания, во время которого постоянно производились самые тщательные промеры и описи, Невельской вошел в Амур, дошел до полуострова, названного им Константиновским полуостровом, и затем после 22-х дневного плавания снова возвратился на транспорт. Во время этого исследования Геннадий Иванович окончательно убедился, что Сахалин не полуостров, а остров; что вход в лиман с Татарского залива, через открытый им 22-го июля 1849 года пролив, доступен для мореходных судов всех рангов, а с севера из Охотского моря, равно и сообщение через лиман Татарского залива с этим морем — для судов, сидящих в воде до 23-х футов, и что в устье р. Амур из Татарского залива могут проходить суда с осадкой в 15 футов, а из Охотского моря — суда, сидящие в воде до 12-ти футов.

Убедившись, таким образом, в справедливости своих предположений относительно Амурского лимана и острова Сахалина, Невельской стал торопиться выполнить возложенное на него поручение — произвести опись юго-восточного берега Охотского моря до Тугурской губы. Поэтому 3-го августа вышел из лимана и от горы кн. Меньшикова начал опись материкового берега; вскоре он открыл и описал большой залив Счастия и залив св. Николая. У этого залива Невельской встретился с прапорщиком корпуса штурманом Д. И. Орловым, посланным разыскать транспорт "Байкал" и сообщить Невельскому, что в Аяне ожидают его важные распоряжения высшего начальства.

Из Аяна Невельской отправился в Охотск, сдал там транспорт и сухим путем поехал в Якутск, откуда вместе с гр. Муравьевым отправился в Иркутск. Донесение Невельского о произведенном им исследовании Амурского лимана вызвало в высших петербургских правительственных сферах большое оживление. Особенно негодовал на Геннадия Ивановича гр. Нессельроде, бывший председателем упомянутого комитета по вопросу об Амуре. Гр. Нессельроде поддерживали гр. Чернышев, тогдашний военный министр, адмирал Сенявин и многие другие члены комитета. Однако, все окончилось для Невельского довольно счастливо и даже 6-го декабря 1849 года за благополучный приход транспорта в Петропавловск, скорое и в хорошем состоянии доставление грузов и за сохранение здоровья команды он был произведен в капитаны 2-го ранга.

Переехав в Петербург в конце января 1850 года, Геннадий Иванович представил кн. Меньшикову все журналы и карты своих исследований и открытий, а также рапорт гр. Н. Н. Муравьева. Последний, основываясь на исследовании Невельского, настаивал на немедленном занятии устья Амура и требовал для того 70 человек воинских чинов. Гр. Нессельроде уверял, что устье этой реки занято сильной китайской флотилией с командой свыше 4000 человек, и потому всякие решительные действия будут крайне рискованны. Кроме того, он, как и многие из членов комитета, продолжал оставаться при прежнем мнении, что лиман и устье р. Амура недоступны для мореходных судов, а потому и не имеют для нас никакого значения. Представления Муравьева поддерживали лишь кн. Меньшиков и министр внутренних дел Л. А. Перовский.

2-го февраля 1850 года Невельской был призван в заседание особого комитета, где, несмотря на нападки со стороны гр. Нессельроде, Чернышева и Сенявина, представление Муравьева отчасти было утверждено, и Невельской был назначен в распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири. Однако ему было предписано ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и р. Амура. 8-го февраля того же 1850 г. Невельской был произведен в капитаны 1-го ранга с переводом в охотскую флотилию, и вслед за тем отправился в Иркутск, а из Иркутска — в Якутск, откуда на транспорт "Охотск" с 25 человеками команды 27-го июня прибыл в залив Счастия. Здесь, два дня спустя, он уже заложил зимовье, названное им Петровским. Выбор места оказался, впрочем, очень неудачным, так как отсюда невозможно было следить за устьем Амура и амурским побережьем. Это обстоятельство заставило Невельского, вопреки запрещению, войти в Амур; он, на собственный риск, в шлюпке с пятью вооруженными матросами отправился в опасное путешествие. Отъехав около 100 верст вверх по реке, он встретил группу пришлых маньчжур, занимавшихся эксплуатацией инородческого населения. Они отнеслись к нему очень враждебно и заявили, что этот край принадлежит им. Невельской направил в них находившийся у него фальконет, чем сразу их успокоил. Из бесед с маньчжурами он скоро узнал следующее: маньчжурам запрещено спускаться по реке Амуру и что они приходят сюда самовольно; на всем пространстве по берегам реки до Каменных гор нет ни одного китайского или маньчжурского поста; все народы, обитающие на этом пространстве, по рекам Амуру и Уссури и до моря, не подвластны китайскому правительству и ясака не платят; река Амур при устьях впадающих в нее рек — Сунгари и Уссури, а равно и эти последние вскрываются от льда гораздо ранее, чем р. Амур у своего устья.

Из этих данных особенно важным было то, что вся местность по р. Амуру от Каменных гор оказывалась совершенно не подчиненной китайскому правительству, а поэтому не было никакого основания откладывать далее занятие ее Россией. И Невельской тогда же объявил маньчжурам и инородцам, что хотя русские давно не бывали на Амуре, но они всегда считали эту реку до Каменных гор, а равно и всю страну с моря с островом Сахалином своей и, что русский Великий Царь принимает отныне под свое покровительство и защиту всех жителей, обитающих в этом крае, для защиты коих от насилий, причиняемых приходящими в эту страну иностранными судами. Русское правительство решило принять самые энергичные меры и теперь же поставить вооруженные посты в заливе Искай (Счастия) и при устье реки Амура. Вместе с тем, чтобы занятие Амурского края русскими было известно и иностранным судам, Невельской отдал гилякам приказание предъявлять всем приходящим судам объявление следующего содержания: "От имени российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином, составляют российские владения, то ни инородцам не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Искай и на устье р. Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с инородцами нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов".

Отправившись обратно к лиману и достигнув 1-го августа мыса Куегда (Константиновский полуостров), Невельской в присутствии собравшихся из окрестных поселений гиляков, при салюте из фальконета и ружей, поднял русский военный флаг в знак фактического занятия русскими амурского края. Здесь же, на Константиновском полуострове Невельской оставил при флаге военный пост, названный Николаевским и состоявший из 6 человек матросов при фальконете и шлюпке. Этим-то шести человекам было поручено охранять новое приобретение России, простиравшееся на несколько тысяч верст и сообщающееся с остальной Россией лишь морем; но большей охраны из своей команды в 25 человек Невельской выделить не мог.

Возвратившись в Петровское зимовье, Невельской вскоре отплыл в Аян, а оттуда в Иркутск, чтобы лично убедить генерал-губернатора в крайней необходимости принять решительные меры к прочному утверждению русских в нижнеприамурском крае. Между тем, в Петербурге для рассмотрения донесения Невельского по повелению императора Николая I был учрежден особый комитет под председательством графа Нессельроде. Было принято, что действия Невельского были вызваны важными обстоятельствами, встреченными им на месте, и что после этого следует не только усилить Николаевский пост, но и в Амурском лимане и Татарском заливе необходимо постоянно иметь военное судно. Однако, действия Невельского были признаны чрезвычайно дерзкими и заслуживающими строжайшего наказания, а потому требовали разжалования его, как нарушившего Высочайшую волю. Однако, Государь взглянул на дело иначе. Выслушав объяснения Муравьева о важных причинах, побудивших Невельского к решительным действиям, он не только не усмотрел в них преступления, но сказал, что поступок Невельского он находит молодецким, благородным и патриотическим, за который и жалует ему орден св. Владимира 4-ой степени. Тогда же император Николай Павлович сказал: "Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен", и написал на журнале комитета: "Комитету собраться вновь под председательством государя наследника Престола" (впоследствии императора Александра II).

На вторичном заседании в присутствии государя наследника комитет сделал несколько постановлений относительно приамурского края, в числе коих, между прочим, были следующие: 1) Николаевский пост оставить в виде лавки российско-американской компании, 2) никаких дальнейших распоряжений в той стране не предпринимать и отнюдь никаких мест не занимать, 3) для сооружения помещения в Петровском и Николаевском, охранения оных и для других надобностей назначить из сибирской флотилии в экспедицию 60 человек матросов и казаков при двух офицерах и докторе и 4) экспедицию эту назвать амурской, а начальником ее во всех отношениях назначить капитана 1-го ранга Невельского.

В июне 1851 года Невельской прибыл уже в Аян, откуда на транспорте "Байкал" отправился в Петровское, где и зазимовал. В этот период времени (1851—1852 г.) Невельской снарядил ряд экспедиций, давших ценные результаты, из которых отметим следующие, как наиболее важные.

Так, экспедиция Чихачева выследила с правого берега реки Амур несколько путей к морю, большая часть которых ведет в бухты и закрытые заливы, равно как нашла путь самый короткий и удобный.

Экспедиции подпоручика Орлова выяснили, что берега озер Самагир, Ухдыль и др. покрыты строевым лесом, что горный хребет, из которого берут начало реки Амгунь, Гирин, Неида и др., называется Хинганским; что Хинганский хребет, принятый по Нерчинскому трактату 1689 года, подтвержденному трактатом 1721 года, за границу между Россией и Китаем от вершины реки Уди, направляется не к северо-востоку, как ошибочно до того времени полагали и как означалось на всех картах, а к юго-западу.

Экспедиции лейтенанта Бошняка выяснила, что остров Сахалин был занят нами раньше, чем японцы стали его посещать и что этот остров изобилует каменным углем, которого особенно много в заливе Дуэ.

Для дальнейшего исследования края и для устройства удобного порта в Татарском заливе, Невельской считал необходимым основать новые посты на вершинах рек Гиринь, Амгунь и Амур, в селениях Кизи и Хунгари, при устье Уссури, в протоке Виахту, на Сахалине, в заливе Де-Кастри и др., так как иностранные суда стали все чаще появляться в Татарском заливе.

Из дальнейших экспедиций, снаряженных Невельским, следует отметить экспедицию мичмана Разградского, обследовавшего реку Хунгари, Березина, занявшего селение Кизи, и Бошняка, водрузившего 4-го марта 1853 года русский военный флаг в заливе Де-Кастри и учредившего там военный пост. Туземцы и маньчжуры не только ничем не выражали своего неудовольствия по поводу устройства военных постов в Кизи и Де-Кастри, но даже благодарили Бошняка и просили, чтобы русские поселились вверх по Амуру, поближе к реке Сунгари.

Вскоре за тем H. H. Муравьев получил из Петербурга разрешение для более прочного занятия приамурского края отправить туда подкрепление вниз по Амуру. С этою целью на Шилке был выстроен 60-сильный речной пароход "Аргунь" и приготовлено около 75 груженых баркасов. Флотилия эта под личным начальством самого Муравьева 14-го мая 1854 года отплыла от Шилкинского завода и ровно месяц спустя была у Мариинского поста, где ее встретил Невельской Об этом путешествии Муравьев и его спутники рассказывали, между прочим, что, плывя по р. Амуру, они вначале находили большую часть прибрежных деревень пустыми, так как жители бежали из них от страха; но подойдя верст на 500 к Мариинскому посту, они вступили в страну, как бы давно принадлежащую России. Везде на встречу к ним выходили туземцы в сопровождении стариков, приносили рыбу и выставляли проводников; даже маньчжурские торговцы являлись к Муравьеву извиняться, что торгуют без дозволения русских, и просили дать им это дозволение. Такое влияние и в столь обширном крае не только на инородцев, но и на маньчжур было достигнуто амурской экспедицией при ничтожных средствах и всего в какие-нибудь четыре года.

Труды Г. И. Невельского были отмечены следующими Высочайшими милостями: за основание Петровского зимовья и за опись лимана р. Амур он получил в 1850 г. орден св. Владимира 4-ой ст.; за основание постов Александровского, Мариинского, Константиновского, Ильинского и Муравьевского селения получил в 1853 году орден св. Анны 2-й cт. с императорской короной; за открытие сообщения между заливом Де-Кастри и р. Амуром был награжден орденом св. Владимира 3-ей ст., и 26-го августа 1854 года произведен в контр-адмиралы.

10-го декабря 1856 года Невельской был отчислен от должности для особых поручений при генерал-губернаторе и назначен состоять по флоту, а в следующем году, 17-го сентября, был определен членом Морского ученого Комитета. В самый день заключения Айгунского трактата, 16-го мая 1858 года, Н. Н. Муравьев писал Невельскому: "Отечество никогда вас не забудет, как первого деятеля, создавшего основание, на котором воздвигнуто настоящее здание". По получении известия о заключении упомянутого трактата и о ратификации его богдыханом, Государь Император Александр II указом, данным Правительствующему Сенату 26-го августа 1856 года, пожаловал Невельскому орден св. Анны 1-й ст. и пенсион в 2000 рублей в год.

Дальнейшая деятельность Н. сосредоточилась в Морском Ученом Комитете. Произведенный 1-го января 1864 г. в вице-адмиралы, он три года спустя, 6-го декабря 1866 г., был назначен членом ученого отделения морского технического комитета и тогда же награжден орденом св. Анны 1-ой ст. с императорской короной, а 17-го апреля 1870 года — орденом св. Владимира 2-ой ст. Последней наградой Невельского было производство его 1-го января 1874 года в адмиралы.

Помимо служебной деятельности, Н. последние годы своей жизни немало времени посвящал участию в делах Общества для содействия русскому торговому мореходству и был председателем петербургского отделения этого общества. Г. И. Невельской скончался в Петербурге 17-го апреля 1876 года  Невельского ему и его сотрудникам в 1891 году во Владивостоке поставлен памятник, сооруженный по проекту А. Н. Антипова. Кроме того, шестидесятилетие со дня присоединения Приамурья, исполняющееся 1-го августа 1910 года, предположено ознаменовать сооружением на добровольные пожертвования памятника адмиралу Невельскому в гор. Николаевске на Амуре; Высочайшее разрешение на открытие повсеместного в Империи сбора добровольных пожертвований для осуществления этого сооружения последовало 13-го октября 1908 года.